Сама не знаю, как мне удалось никого ничем не облить и не разбить ни одного бокала, ведь порой мне казалось, что взгляд Марка будто бы осязаем. Он смотрел на меня так откровенно, что будь я на месте его жены, я обязательно бы что-то заподозрила.

Но я не на месте его жены и никогда там не буду.

И вообще, сколько уже можно мусолить в воспоминаниях одно и то же? Марк, Марк, Марк! Уже даже не смешно!

Убираю за уши выпавшие из заколки волосы и захожу в маленький зал. Так и есть — совсем пусто, заняты лишь три столика из одиннадцати. Молодая пара, ещё одна пара в возрасте и…

Марк.

Он сидит один за столиком у окна и, положив на столешницу сцепленные в замок руки, не отрываясь смотрит прямо на меня.

Зачем-то озираюсь по сторонам, оборачиваюсь назад и смотрю в сторону туалета, словно ожидая увидеть где-то неподалёку его жену. Но, судя по тому, что на его столе сиротливо стоит одинокая чашка кофе — он явился сюда без компании.

Не встречать его в "Голиафе" целый год и тут увидеть дважды за последние два дня? Я не верю в такие совпадения.

Он пришёл сюда специально. Только вот зачем…

Выхода нет, я на работе. Мой долг — обслуживать клиентов. Даже если вместо этого очень хочется провалиться сквозь землю…

Поправляю фартук и уверенно двигаюсь прямиком к его столу. Уткнувшись в электронный блокнот, бубню заученную фразу:

— Здравствуйте, рады видеть вас в нашем ресторане. Выбрали что-нибудь? Может, вам что-то посоветовать?

— Привет, — его голос подогретым мёдом растекается по зазубренным нервным окончаниям.

Можно было бы, конечно, выпустить колючки, можно было было бы игнорировать его приветствие, можно было бы сделать разное, но…

Поднимаю на него глаза и сдаюсь:

— Привет.

Повисает неловкая тишина. Я смотрю на него, он — на меня, и мы оба продолжаем молчать, изучая лица друг друга. Он практически не изменился, но, кажется, стал ещё красивее. Хотя разве это возможно…

— Ты здесь один? — выдёргиваю саму себя из морока волнительного момента.

— Да. Приехал выпить кофе.

— У нас здесь… хороший кофе. Принести ещё? — киваю на его почти опустевшую чашку и, не дожидаясь ответа, тянусь забрать тончайший фарфор. Руки предательски дрожат — чашка стучит о блюдце, и я очень надеюсь, что он этого не замечает. — Наш бариста готовит чудный латте, если хочешь…

— Как твои дела? — перебивает он мой бессвязный бред, и я решаюсь взглянуть на него снова.

Господи, как же Женя на него похож…

— Всё нормально, — ловлю его взгляд на своей рабочей форме. — Ах, это… — разглаживаю на фартуке невидимые складки. — Это временно. Просто пришлось. Нужны были деньги.

— Ты же хотела после института пойти работать по профессии.

Хотела, но потом родила твоего сына и про учёбу пришлось забыть на почти долгие четыре года. Да-да, пока ты пил игристый коньяк в Куршавеле, я стирала пелёнки и практически жила в поликлиниках.

— И пойду. Когда закончу ВУЗ.

— Как? Ты ещё не закончила? — в глазах неподдельное удивление. — Но ты же ещё тогда уже была на четвёртом курсе! Тебя отчислили?

— Нет. Мне пришлось… временно бросить институт. Но я уже восстановилась, учусь заочно, всё в порядке, — уверяю его слишком поспешно. — Правда в порядке, в полном.

В порядке, конечно. Официантка! Мне определённо есть чем гордиться. Но не профессия делает человека человеком, и вообще, какая мне разница, что он там обо мне подумает.

— Так что насчёт латте? — снова киваю на чашку.

— Ты замужем?

Вопрос неожиданный. Такой дерзкий и неуместный.

— Нет, — кошусь на его кольцо. — А ты, как я успела заметить, женат. Поздравляю. Жена у тебя очень красивая.

— Не спорю.

— Ты счастлив? — и вот кто меня за язык тянул? Но непрошенный вопрос вырвался сам собой. Дура! Ну почему я такая дура?!

Он смотрит на меня слишком долго и молчит. И вопреки расхожему выражению, я расцениваю его молчание как отрицание.

Это ужасно, отвратительно, это не делает мне чести, но… я рада, что он сейчас здесь. Один. И я рада, что его эффектная жена так и не смогла сделать его счастливым.

— Я всё-таки принесу тебе кофе, — отворачиваюсь и хочу поскорее уйти. Дать себе хотя бы пару минут прийти в себя.

— Составишь мне компанию? — догоняет его вопрос, и я, обернувшись, как можно холоднее:

— Нам запрещено разговаривать с клиентами о личном. Более того — делить с ними стол в рабочее время.

Выйдя из зала, закрываю глаза и прислоняюсь затылком к прохладной стене. В голове роятся миллионы мыслей, и ни одну из них я не способна сейчас обличить в слова. Всё это так странно, неожиданно, волнительно…

Он пришёл, чтобы увидеть меня! Наверняка, он не живёт через дорогу, значит, ехал специально! Но зачем ему это? Его жена действительно настоящая красавица, из обеспеченной семьи. Она ему ровня, а я нет.

Так что же он здесь тогда забыл?..

Как в тумане бреду на кухню, в тумане заказываю нашему баристе кофе и так же не видя ничего вокруг возвращаюсь обратно в зал, удерживая на маленьком подносе горячую чашку.

Марк сидит на прежнем месте, встречая меня внимательным взглядом. И кажется, что я видела его какие-то минуты назад, но сердце снова стучит так сильно, что даже физически больно.

— Пожалуйста, — ставлю чашку на стол, всеми силами стараясь не смотреть на нарушителя моего душевного равновесия. Куда угодно: скатерть, мозаичная плитка на полу, пожилая пара напротив — но только не его глаза.

— А в нерабочее время? — вдруг спрашивает он, и мне приходится на него всё-таки взглянуть.

— Не поняла?

— Ты говоришь, что вам запрещено разговаривать с клиентами в рабочее время. А после работы я, надеюсь, вы имеете право на личную жизнь?

— После — конечно…

— Твоя смена до половины двенадцатого? Может, посидим где-нибудь… поболтаем.

Его предложение не просто застигло меня врасплох — я буквально ошарашена. Стреляю быстрым взглядом по присутствующим, затем на камеру видеонаблюдения и, чуть наклонившись, понижаю тон:

— Поболтаем? Ты это серьёзно сейчас?!

— Вполне. А почему нет? Мне кажется, нам есть, что сказать друг другу.

— Все разговоры должны были быть тогда, четыре года назад, сейчас они не имеют никакого смысла. Ты не находишь? — отрезаю на удивление жёстко. И, вернувшись на исходную, уже громче: — Будете что-то ещё?

Его явно удивил мой уверенный, даже где-то дерзкий тон. Когда мы познакомились, я была совсем другой Златой — тихой и забитой, двух слов связать не могла. Просто он не знает, какую великолепную школу жизни мне пришлось пройти. Между прочим — благодаря как раз-таки ему.

Марк складывает руки на груди и, прищурив глаза, откидывается на спинку удобного кресла. Кажется, он уязвлён и… раззадорен всем происходящим.

— Вы принесли мне не тот кофе. — Кивает на чашку. — Я просил латте, а вы принесли мне эспрессо.

Смотрю на дымящийся чёрный кофе и разочарованно цокаю себе под нос. А ведь верно, перепутала! На эмоциях всё из головы вылетело.

— Простите, я сейчас принесу другой. Этот — за мой счёт.

— Ну, что вы, — язвит, — не стоит.

— Нет, я принесу! — цежу сквозь сжатые зубы, всем своим видом давая понять, что не собираюсь с ним заигрывать.

Удивительно, но это пусть небольшая словесная перепалка вдохнула в меня немного жизни. Помогла снять толику напряжения.

Но я одно не могу понять: зачем он пригласил меня "поболтать"? Для чего?

Ну, о чём мы будем говорить? О том, как четыре года назад он пообещал на мне жениться, развесил лапшу на все конечности какие только возможно, а сам благополучно вёл двойную игру?

Может, мне рассказать ему, как я рыдала ночами напролёт, какой сложной была моя беременность, как мне тяжело растить ребёнка одной? Скоре всего, он не это хочет услышать. А раз больше мне ему сказать нечего, так тогда и нет смысла "болтать". Тем более болтать с женатыми мужчинами не входит в мой моральный кодекс.